Гость из прошлого
Когда его глаза распахнулись, он сперва решил, что это очередной сон. Сон, в котором мир словно сделан из стекла и металла, где каждый предмет чуть-чуть светится, а за окном вместо привычных деревьев — странные конструкции, похожие на кристаллы.
Он вспомнил, как всё началось: в его время, в конце двадцать первого века, крионика была чем-то вроде лотереи для тех, кто не хотел мириться со смертью.
Он решил, что это шутка. Ну мало ли, какие бывают странные сны перед смертью? Последнее, что он помнил — стерильный холод операционной, руки хирургов в толстых перчатках, и стеклянный саркофаг, куда его мозг должен был «отправиться в путь».
Теперь же он был здесь.
— Не пытайтесь говорить, — произнёс чей-то голос, негромкий, но резкий, словно звучащий сразу и в ухе, и в голове. — Ваши голосовые связки ещё формируются.
Он хотел задать тысячу вопросов, но в голове было пусто. Взгляд цеплялся за мелочи: прозрачные стены, мягкий свет без единого источника, странные символы, похожие одновременно и на буквы, и на формулы, что вспыхивали на стене.
— Где… я? — всё же удалось выдавить.
— Вы — в Центре Реинтеграции, — спокойно ответил голос. — Время вашего пробуждения: сто девяносто лет после процедуры заморозки.
Его сердце — или то, что вместо сердца пульсировало в груди, — пропустило удар.
Сто девяносто лет.
Мир, который он знал, исчез.
Дети его детей, и те уже, наверное, превратились в строчки в архиве.
— Почему… меня? — хрипло спросил он.
— Потому что вы были сохранены достаточно аккуратно, — безжалостно просто пояснил голос. — Большинство образцов двадцать первого века оказались безвозвратно повреждены. Но ваш мозг… удивительно цел.
Он прикрыл глаза. «Образец»… вот кем он стал.
— И что теперь? — спросил он, пытаясь удержаться за остатки самообладания.
— Теперь вы решаете, — сказал голос. — Вы можете быть исследователем собственной эпохи. Или — учиться жить в новой. Мы не имеем права заставлять.
Стена дрогнула и раскрылась, впуская его в пространство, которое он едва мог назвать миром: ни машин, ни дорог, ни привычных домов. Всё казалось органичным и искусственным одновременно. Вдали пульсировали световые купола, в небе парили конструкции, похожие на медузы.
Он сделал шаг — и понял, что тело действительно другое. Лёгкое, гибкое, слишком послушное. Как будто оно не совсем его.
И вдруг его охватило ощущение, что он — чужак. Настоящий попаданец. Но не в сказку и не в другой мир, а в реальность, которая оказалась ещё страннее, чем любые фантазии.
(из диалога с ChatGPT на сегодняшней пробежке)
Вторничная песня
Videoclub — музыкальный дуэт молодых ребят из Франции - Адели Кастийон и Матьё Рейно.
Проект стал известен благодаря песне «Amour plastique», выпущенной в сентябре 2018, которая на данный момент собрала более 125 миллионов просмотров на YouTube.
Иван Грозный
Оказывается по-английски его зовут Ivan the Terrible, не грозный а ужасный. Хм...
Камбуча
В детстве бабушка делала странный напиток в банке, который она называла «чайный гриб». В Берлине «чайный гриб» или камбучу — ферментированный напиток, получаемый в результате совместной деятельности симбиотической колонии дрожжевых грибов и уксуснокислых бактерий (SCOBY — Symbiotic Culture of Bacteria and Yeast) — можно купить у турок на базаре, можно купить пастеризованную камбучу в бутылках и, конечно, можно сделать самому. Попробовал оживить пастеризованную камбучу в надежде, что в ней осталось немного живых бактерий, которые смогут возродить колонию, но эксперимент не удался — полученная жидкость была не очень похожа на чайный гриб. Вторая попытка оказалась более удачной — спросил, не разводит ли кто камбучу в сообществе мейкеров x-hain, и один член клуба откликнулся и принес мне немного гриба для разведения.
Теперь у меня на кухне живет новый питомец. Не знаю, буду ли я это пить, но финальный продукт очень похож на то, что делала моя бабушка.
